«Едиными усты и единым сердцем. Песнопения православной церкви Специальные названия песнопений
Приходишь в храм с покаянным чувством, а на клиросе слышишь оперу. Особенно это смущает Великим постом. О церковности и нецерковности тех или иных наших клиросных песнопений рассказывает протоиерей Виталий Головатенко, настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы при Санкт-Петербургской государственной консерватории, преподаватель кафедры древнерусского певческого искусства консерватории
Для чего мы ходим в храм?
Думаю, что ответ большинства наших прихожан (и „захожан“) в общем будет одинаков: для того, чтобы помолиться. Люди воцерковлённые (а на теперешнем сленге — церковно продвинутые ), возможно, добавят: чтобы помолиться вместе со всеми. Для чего мы ходим в оперу или на концерт? — Да, конечно: чтобы насладиться хорошей музыкой.
И казалось бы, эти очевидные истины вполне бесспорны. Однако…
Однако снова и снова возникают недоумения и вопросы относительно церковности и нецерковности тех или иных наших клиросных песнопений и, соответственно, уместности и неуместности их исполнения за богослужением. Возможно, отчасти это связано и с тем, что в наше время — время подмены истинной свободы распущенностью и вседозволенностью — многим, особенно новоначальным и новообращённым (неофитам ), бывает необходимо навести порядок в своём мировосприятии и обрести ясность и определённость в разграничении понятий церковного , святого и мирского , светского.
Дни печальные Великого Поста — особый период в жизни каждого христианина: душа ищет строгости, простоты и невычурности, тяготеет к эмоциональной сдержанности и аскетизму. Входя под своды храма в эти дни, пожалуй, как никогда хочется оставить за его порогом всё земное, чувственное, страстное и попытаться хоть на час вознестись духом во области заочны . И для того, чтобы это вознесение состоялось, и существует христианская литургическая (то есть богослужебная) культура.
Одна её ветвь может быть условно названа материальной, другая — нематериальной. К первой относится храмовая архитектура, фрески, мозаики, иконопись, скульптура (Распятие, например) и другие так называемые пластические искусства. Ко второй — особый язык богослужения (у нас — церковнославянский), литургическое чтение, возглашение и пение священных текстов и молитвословий, а также колокольный звон. Соединяясь за богослужением в величественную церковно-художественную симфонúю , всё это призвано являть молящимся Небо на земле и красоту церковную .
Пение: слово и музыка
Пение — это сопряжение двух ритмов: ритма слова и ритма мелоса, то есть гармоничное соединение поэзии и музыки. Но как бы органично ни сочетались слова и мелодия в вокальной музыке — это всё же вещи разные, как по своей природе, так и по назначению. Функция слова (а точнее — языка в вербальной коммуникации) — по возможности ясно и внятно выражать те или иные мысли, суждения, намерения, чувства и т. п. Функция музыки (по преимуществу) — создание того или иного настроения на основе художественного образа, выражаемого музыкальными звуками.
Например, если я скажу или напишу „мне холодно“, то всякому станет понятно, о каком человеческом ощущении идёт речь. Я могу попытаться передать это же ощущение холода без слов — мелодическим или гармоническим оборотом, — но, во-первых, далеко не всякий и никак не сразу сумеет определить, о чём именно моя музыка, а во-вторых, я попросту могу оказаться плохим композитором и не выразить в звуке это самое ощущение.
На первый взгляд, цель у вербального и музыкального языков одна: передача информации. Но если та или иная намеренно несложная словесная фраза воспринимается и толкуется большинством слушателей, как правило, однозначно, то смысл даже простой фразы музыкальной по большей части вызывает различное её восприятие и толкование, особенно у людей немузыкальных. Таким образом, слову изначально присуща определённость, а музыке без слов — неопределённость высказывания.
Вообще музыка — материя особо тонкого рода. Она гораздо легче, быстрее и бесконтрольнее слова проникает в сознание. И даже не столько в сознание, сколько в подсознание, подобно фильтрующемуся вирусу — так сказать, без спросу. И там, в сумерках нашего подсознания, эта музыкальная информация способна жить своей автономной и пока ещё ничтожно мало изученной жизнью, порождая порой неожиданные и необъяснимые мысли, чувства, импульсы.
Именно этой её бесконтрольно „проникабельной“ особенностью объясняется, например, феномен «навязчивых мотивов». И именно поэтому людям эмоционально неуравновешенным и психически неустойчивым настоятельно не рекомендуется слушать музыку без разбору, всё подряд. И вот почему известная реплика Фонтенеля „Соната, чего тебе от меня надо?“ — это не только ирония.
Искусство церковного пения
Святая Соборная и Апостольская Церковь Христова есть духовно-религиозное сообщество — собрание братьев и сестёр по вере (1 Кор 11: 18; 12: 28; Деян 12: 5; 15: 22). Соответственно, церковное пение (как и всякое другое церковное искусство) есть, во-первых и прежде всего, соборное художество (то есть, совместное, коллективное, а не индивидуально-авторское); а во-вторых — это так называемое культовое искусство, то есть не автономное (самодостаточное), а прикладное , призванное служить целям и задачам Церкви.
Уточню один существенный момент: идея соборности церковного искусства выражается не в единовременном коллективном труде артели мастеров над неким произведением, а в совместном творчестве многих поколений. Канон, преемственность, предание (традиция) — всё это суть важнейшие и существеннейшие моменты для любого церковного художества, в том числе и для богослужебного пения.
„Свят храм Твой, дивен в правде!“ (Пс 64: 5-6) — восклицает Псалмопевец, подразумевая под словом «храм», конечно, не одни лишь стены, но и всё, что наполняет пространство храма, все его атрибуты. Это значит, что храмовое пение, как и всякое другое богослужебное искусство, является искусством сакральным , то есть священным.
И святость эта предполагает прежде всего его выделенность из мирской среды, его непохожесть на всё светское, в том числе и на светское искусство. А в храмовом пении эта выделенность особенно усиливается необходимой и естественной связью музыкального языка его гимнов с их вербальным языком — богослужебным, намеренно удалённым и от обыденной речи, и от слога беллетристики.
Церковное пение подразделяется на две неравнозначные категории: 1) богослужебное (литургическое) или храмовое и 2) небогослужебное (паралитургическое) или внехрамовое.
Богослужебными именуются лишь те гимны (песнопения), которые исполняются за храмовым богослужением и составляют гимническую (а по-славянски — песненную ) часть чинопоследования той или иной церковной службы. „Церковная служба“ по-гречески — литургия (с маленькой буквы, в отличие от верховного богослужения Христианской Церкви — Божественной Литургии ), поэтому богослужебные песнопения также называются литургическими .
В свою очередь литургические песнопения бывают уставными и неуставными. К первым относятся лишь те гимны, которые предлагаются Богослужебным уставом (Типиконом) . К последним, соотвественно, — песнопения, которые иногда исполняются за богослужением, но не освящены уставной традицией (так называемые «величания» на полиелее; все акафисты, исключая Акафист Богородице в Субботу Акафиста; некоторые каноны для келéйного , или домашнего, чтения; песнопения на молебнах и т. д.).
Вместе с тем, в сокровищницу церковнопевческой традиции вошло множество песнопений небогослужебных или паралитургических (греческая приставка para здесь означает ‘около’, ‘рядом с’). К таковым относятся так называемые стихи духовные . В России этим наименованием обозначают весьма значительный пласт христианской народно-церковной песенной поэзии, куда входят песнопения покаянные, постные, брачные (или венчальные), заупокойные (или поминальные), а также праздничные — колядки, щедровки, волочéбные (или пасхальные), богородичные, стихи о святых, псáльмы , народные песненные молитвы и т. п. Не будучи богослужебными, то есть не исполняемые непосредственно за богослужением в храме, они в то же время являются безусловно церковными, как по своему происхождению, так и в идейно-содержательном плане.
«Духовная музыка»
Этот, ставший ныне расхожим оборот заключён мной в кавычки из-за своей расплывчатости: он слишком многое вмещает. Ведь, с одной стороны, не только музыкальное, но и всякое творчество восходит к области человеческого духа, а с другой — ни для кого не секрет, что и в нашем мире, и за его пределами существуют (и действуют!) разного рода духи. И, например, музыка какого-нибудь сатанинского культа, воспевающая духов злобы поднебесной (Еф 6: 12), также является духовной по определению. Вот почему христиане призваны быть особо бдительными в этой области и постоянно испытывать и различать духов (см., напр.: 1 Ин 4: 1-6; 1 Кор 12: 10).
Но ведь существует музыка и небогослужебная, и нецерковная, но так или иначе воспевающая именно христианские образы, идеалы, ценности. А ещё есть вокальная музыка, написанная на тексты Священного Писания, а также на тексты богослужения, но при этом опять-таки не являющаяся ни литургической, ни даже паралитургической. И для её определения есть своя терминология: христианская, религиозная, религиозно-христианская, наконец — светская религиозно-христианская и т. п.
И беда некоторых наших клиросных хоров заключается именно в том, что их руководители — регенты — далеко не всегда осознают разницу между культовыми, богослужебными песнопениями и религиозными, но в своей сущности — светскими хоровыми произведениями. Я намеренно написал „некоторых“, чтобы избежать оценочных определений (большинство или меньшинство), так как у меня нет никаких объективных статистических данных на этот счёт.
(продолжение следует)
1 Церковь есть Небо на земле, куда небесный Бог вселяется и где Он пребывает. (Герман, Патриарх Константинопольский. Вещей церковных созерцание, І. Перевод автора.
)
2 И поставили их на лучшем месте, показав им красоту церковную: пение
и службу архиерейскую, предстояние дьяконов и рассказав им о служении богу своему. Они же были в восхищении, удивлялись и хвалили их службу… „И не знаем — на небе мы были или на земле
: ибо нет на земле такого вида и красоты такой, и не знаем, как и рассказать об этом! Знаем только, что там бог с людьми пребывает“ (В лето 6495 // Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи. Т. 1. М.; Л., 1950. С. 274. Выделено мной — В. Г.
).
Страница 1 из 3
ПЕСНОПЕНИЯ в православной церкви – необходимая принадлежность богослужения, как и у христиан почти всех других вероисповеданий, от самого начала церкви Христовой. Отрывки из церковных песнопений сохранились еще от апостольских времен в Священном Писании (Ефес., 5:14; 2 Тим., 2:11; 1 Тим., 3:16; Откр. 5:9; 11:15; 15:3; 21:13). Несколько песнопений, в том числе «Свете тихий...», «Хвалите отроцы Господа», «Благословен еси, Господи...», находятся в «Постановлениях апостольских». Затем следуют песнопения гимнологов, уже известных по именам (см. Филарет, архиепископ Черниговский, «Обзор песнопевцев и песнопений греческой церкви», 1864). Названия песнопений в разное время были различны. Они указывают не только на то, что все эти виды лирики назначались для пения (в храме), но также на их особый, в подлиннике, склад речи, точное определение которого с течением времени стало невозможным и ныне составляет лишь предмет догадок ученых. Со времени Вселенских соборов, в Византийской империи церковное песнетворчество, разнообразное по содержанию, делится на множество видов, с особыми для каждого названиями, указывающими то на содержание песнопения, то на время его пения при богослужении, то на внешнюю форму и взаимное отношение песнопения: антифоны, акафисты, богородичны, блаженны, величания, екзапостиларии, задостойники, икосы, ипакои, ирмосы, каноны, катавасии, кондаки, многолетия, мученичены, непорочны, отпустительны, парастас, седальны прокимны, самогласны, самоподобны, светильны, славословия, стихиры, стихиры стиховны, трипеснец, тропари и т.д. (объяснение значения этих названий см. в кн. прот. К.Т. Никольского «Пособие к изучению устава богослужения православной церкви», СПб., 1888). Все церковные песнопения собраны и распределены, применительно к условиям их богослужебного употребления, в богослужебных книгах (служебнике, октоихе, минеях, часослове, триодях, акафистниках, канонике, ирмологии и проч.). Главный вопрос в христианской гимнологии касается внешней формы песнопений. Одни ученые (Свида, Л. Алляций, в новейшее время Люфт в своей «Литургике», Кайзер – в «Beiträge zur Geschichte d. Kirchenhymnen», 1868, и др.) думают, что кроме трех канонов св. Иоанна Дамаскина (на Рождество Христово, Богоявление и Пятидесятницу), написанных правильными ямбическими стихами, все прочие песнопения Восточной церкви написаны, в греческих подлинниках, обыкновенной прозой. Другие ученые утверждают, что песнопения, если не все без исключения, то в большинстве, имели тот же самый метр, как и поэтические произведения древних греков. В XII в. византийский грамматик Триха объяснял правила греческого стихосложения примерами греческих церковных песнопений. Существует предположение, что в греческих тропарях «скрываются» рифмы лирических од и трагических хоров древних греков, на том основании, что многие из тропарей написаны равными по числу слогов строками, и что во многих рукописях песнопений точки расставлены не по обычному для этого знака порядку. Ныне считается несомненно доказанным, что стихотворений метрических, составленных по образцу древнегреческих, в церкви не существовало. Христиане прямо чуждались этой формы, как и всего языческого. Стихотворения христианских писателей (Климента Александрийского, Мефодия и др.), написанные метрически, не входили в состав богослужебного пения. Афанасий Великий и Иоанн Златоуст восставали против гимнов, составленных по примеру языческих (что имело место у еретиков); последний называл их «сатанинскими песнями». Иероним говорил, что Богу нужно петь «не голосом, а сердцем, и не умащать гортань сладостями, по примеру трагиков, так чтобы в церкви слышались напевы и песни театральные».
Во многих приходах Русской Православной Церкви знаменное пение становится предпочтительнее партесного.
27.06.2018 Трудами братии монастыря 12 076
Валаамское богослужение – это всегда открытие для приехавшего с материка паломника или туриста. Здесь не услышать привычный смешанный хор, знакомые музыкальные украшения, с которыми литургическое слово путешествует по нотному стану. «Сначала будто ровный гул, основа всего, а уже из него выходят голоса, рождается смысл», – примерно так описывают свое впечатление гости монашеского острова. Основа богослужения – древнее знаменное пение, из которого создан новый Валаамский распев. Так обитель, пустовавшая несколько десятилетий, постепенно восстанавливает не только свои стены, но и дух монашеской жизни.
Наш собеседник – монах Диодор (Подоровский), закончил духовную семинарию Самарской епархии. Во время учебы выбирал дальнейший жизненный путь: размышлял, стать ли ему белым священником, семейным, или предпочесть иночество. На первый курс семинарии вместе с ним поступило 34 абитуриента, а закончило всего семеро. Из них по монашеской стезе пошел лишь Диодор. На Валааме он с 2011 года. На клиросе обители под управлением регента хора Валаамского монастыря иеромонаха Давида (Легейды) стал изучать пение по крюкам. Монах Диодор в настоящее время помощник регента, руководит спевками братии.
– В храме, где я послушался еще школьником, батюшка с регентом решили, что надо переходить на знаменное пение. Певчих стали готовить из прихожан, создался такой любительский хор, который впоследствии потом заменил наемных певчих (обычно преподавателей из музыкальных школ). Тогда для некоторых людей, действительно, это было новшеством и открытием другого вида церковных песнопений.
Что же представляет собой сегодняшнее валаамское пение, восстановленное после продолжительного молчания?
– Есть валаамский распев, который нам достался от старинного «Валаамского обихода», а есть современный валаамский обиход: то, что мы поем сейчас. Вместе со знаменным распевом мы используем византийские вкрапления. Это привнес наш современник, иеродиакон Герман (Рябцев). Мы используем исон, то есть нижний голос: несколько человек поют мелодию в унисон, а еще несколько человек подпевают как бы «снизу», это и есть исон. Получается гармония: еще не партес, но уже и не унисон, не одноголосие.
Форма ведь всегда красноречива, что такая форма несет в себе?
– Гармония обозначает ладовую принадлежность, а ладовая мелодия дает окраску. Иными словами, мы можем передать настроение, грустное или радостное, минор или мажор. Музыка направляет слушателя.
Получается, здесь есть элемент определенного творчества?
– Безусловно. Ведь исон мы сами сочиняем, подставляем.
Почему именно знаменное пение служит формой монастырского богослужения?
– Это пение идеально подходит для молитвенного состояния и делания, для самого клироса, для молящихся в храме. Богослужебное пение пришло на Русь из Греции, Болгарии, первые певчие приехали еще при святом равноапостольном князе Владимире. Но греческие напевы, попав на славянскую почву, изменились. Произошла трансформация на основе народного русского пения. Исполнение стало другим по мелодике и гармонии. Отдельные отголоски того пения остались, но вот возьмите, например, какой-нибудь напев в русской знаменной традиции и сравните с византийским: даже человек без слуха найдет отличия и поймет, что это совершенно разные вещи.
***
Принцип написания крюковой, имеет корни в старовизантийской традиции. Знамена, или крюки, означали мелодический оборот и ставились над каноническим текстом. Такое пение было широко распространено на Руси в период с XI по XVII вв. Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, основанный в Х-ХI вв., стал одним из голосов древней христианской Руси.
А начиналось русское богослужение с греков. Они его привезли на Святую Русь, а потом со временем появились русские исполнители, и пение греческое трансформировалось в знаменное. Знаменный распев – род богослужебного пения древней Руси, в сущности, русское богослужение и начинается со знаменного пения. Но даже сейчас некоторые из знамен до сих пор не расшифрованы, мы не знаем, как их нужно правильно распевать. К сожалению, традиции во многом утеряны даже у старообрядцев, которые пытались передавать традиции церковного пения из поколения в поколения. Известно только одно: у разных общин существовали разные традиции распева. И поэтому невозможно однозначное прочитывание и пропевание некоторых «знамен».
– От Греции, – продолжает монах Диодор, – остался общий, распевный, растянутый принцип, когда песнопение может долго-долго длиться, и при этом будет пропето очень мало слогов, слов. Смысл этих долгих песнопений – молитвенное состояние, когда человек входит в молитву, когда ему дается своеобразная молитвенная пауза, в течение которой он может осмыслить слова, сказанные ранее. Например, ставятся «фиты», которые выполняют функцию этой паузы: новый текст не появляется, а распевается только одна гласная, и в это время человек молится.
***
В ХVIII веке, во времена Петровских реформ, в церковной жизни укреплялась светская культура. На смену миру древнерусского человека пришел мир нового, «петровского» человека, а на смену одноголосию, соборному монологу знаменного пения – партесная музыкальная полифония на основе западной европейской музыкальной культуры.
Развиваясь в Юго-Западной Руси как ответ на католическое «органное гудение», в XVIII веке оно подверглось итальянскому влиянию. В Санкт-Петербург приглашали итальянских композиторов и капельмейстеров: Франческо Арайя, Галуппи, Сарти и другие задавали тон столичной капелле. Церковное пение все больше походило на оперное, концертное, его основными чертами становились чувственность и страстность. И если в идеале форма и содержание церковного пения апеллирует к горнему миру, то форма партесного пения, не меняя содержания, скорее повествовала о мире дольнем, земном. Для монастырей это было неприемлемо.
Почему же записи проведены не крюковой нотацией (знаменами)? Это же главный принцип фиксирования знаменного пения.
– Если в Древней Руси единицы знали нотное письмо, то сейчас все наоборот: крюковая нотация –знание немногих. Разбираться в крюках – это целое искусство, подобное знанию иностранного языка, и чтобы записывать ими и петь по ним, нужно быть в пределах той совсем уже древней традиции. Но мы знаем, что уже со времен реформ Петра I эта традиция была отодвинута на второй план, и пришла европейская система записи, и распевы пошли новые, более светские. Мы знаем, что даже доплачивали тем регентам, которые пели не по-знаменному, а по-европейски. Поэтому естественно, что нотация была не знаменная.
Получается, что и монашеская особенность жизни выражена в богослужениях, отличных от приходских?
– Традиция долгого богослужения – монашеская, когда никто никуда не спешит, ни домой, ни к своим детям и супруге, ни на работу... Давайте вспомним, что всенощное бдение по Типикону должно длится 9 часов. Именно в монастырях эта традиция наиболее применима. Знаю, что в Москве, на Афонском подворье, есть такие длинные службы. То есть, даже в городах есть такие места, и это правильно. Ведь если человек хочет, допустим, помолиться шесть часов, он должен иметь такую возможность.
***
В XVIII же веке началось очередное возрождение Валаама. Из Сарова на остров был вызван иеромонах Назарий, который ввел в монастыре строгий устав Саровской обители. Саровская пустынь в те времена считалась «образцовой», будто готовилась к этой миссии: основные принципы пения были зафиксированы самими монахами, при обители существовал скрипторий, где монахи по послушанию переписывали книги. На Валааме же основная традиция передачи знания устная, от учителя к ученику. Собственно, первая певческая книга, «Валаамский обиход нотного пения», появилась здесь только в начале XX века. Однако и в ней уже проявились общекультурные изменения.
– В библиотеке на Новом Валааме можно увидеть певческие книги, рукописные, с рабочими пометками клиросного. Скольких таких рукописных книг мы пока не знаем, ведем поиски, но точно известно, что на основе рукописных книг в монастыре был составлен единственный сборник - «Валаамский обиход нотного пения». И других исторических документов, сборников, к сожалению, больше не сохранилось.
Видимо, к тому времени появился какой-то образованный певец на Валааме, который смог записать эту традицию, – и монах Диодор показывает сборник «Валаамский обиход». – Известно, что составитель этого сборника не был монахом. Это не оригинальное издание 1902 года, а перепечатка, сделанная в Финляндии. Есть еще экземпляры, недавно напечатанные и переплетенные в валаамских мастерских. Все это записывалось с голоса, поэтому возможны какие-то искажения, некоторые не очень удачно пропеты. Как видите, запись осуществлялась посредством нот.
***
В этом году года братия Валаамского монастыря начала работу над проектом по созданию общедоступного сборника нот современного Валаамского обихода (Всенощное бдение, Литургия) в электронном виде. Понимая, что подготовка сборника займет продолжительное время, братия обратились к читателям сайта монастыря. И люди откликнулись: желающие удаленно помочь монастырю нашлись в Москве и Петербурге, других городах России и СНГ. Уже выложены песнопения Всенощного бдения и Божественной литургии. Нотный сборник не планируется издавать и продавать, ссылка для свободного скачивания материалов уже опубликована на официальном сайте Валаамского монастыря.
Сейчас вы продолжаете устную традицию передачи знаний о богослужебном пении?
– Традиция сводится к практике, да. Составляются сборники – Литургии, Всенощного бдения, праздничные песнопения… Существует в написанном виде то, что мы на данный момент поем, это наша реальная работа.
И в монастыре больше никаких письменных памятников певческой культуры нет?
– Письменные отсутствуют. В Ново-Валаамском монастыре какие-то ноты сохранились, один раз уже ездили туда, и кое-что отсняли, но это только начало работы. Ведь все книги, все нотные сборники ушли туда. Из тридцати тысяч книг старого Валаама – двадцать тысяч находятся там. Судьба остальных книг неизвестна.
***
Богослужение в Валаамской обители до сих пор формируется, ищутся новые голоса, принципы пения. Так, в начале 90-х годов, когда монастырь был вновь открыт, на аудиокассеты записывались образцы валаамского пения, чтобы обучение стало более доступным. Песнопения для клироса монастырь собирает из разных источников, в русских и зарубежных православных монастырях, особенное внимание – к Афону и Соловецкому монастырю. На сегодняшний день на клиросе поют более 15 насельников, которые участвуют в богослужениях не только в Спасо-Преображенском соборе, но и на многих скитах Валаама. Практически все из них учатся в певческом классе, для помощи братиям во славу Божию приезжает специалист высокого уровня из Санкт-Петербурга. Певчим ставят голос, они изучают нотную грамоту.
По мнению игумена Валаамского монастыря епископа Троицкого Панкратия, в пении на клиросе существует еще одна сторона богослужебной жизни, которая может быть заметна особенно внимательному прихожанину и относится к вопросам внутренней жизни. А именно – духовное состояние самих певчих. Секуляризация церковного искусства продемонстрировала, как для некоторых исполнителей богослужение может стать ремеслом, а песенное оформление богослужебных текстов – лишь отраслью христианского искусства. Все дело – в самой личности человека.
– Стоя на клиросе, ты понимаешь, что молишься, а не просто исполняешь какое-то произведение отвлеченно, – монах Диодор продолжает свой рассказ. – От этого все зависит, и тут уже знаменное пение само по себе не спасет. Мы часто встречаем певчих из мирян, которые бывают внутренне далеки от службы. А ведь это исключительно внутреннее делание.
Бывает ведь и так, что исполнитель может залюбоваться собственным пением…
– Бывает и так. На клиросе всегда много соблазнов. Сначала ты поешь, чувствуешь внутреннее напряжение, внимание сконцентрировано. А потом передышка, ты расслабляешься, а еще по ходу богослужения вопросы решаются: что петь, что читать, и начинаются разговоры, которые плавно могут перейти в разговоры не по делу. Поэтому наставники нам всегда говорят о внутренней дисциплине, о том, что надо не только устами, но и умом петь.
Учитывая это, монахам дается возможность, как они говорят, «отдохнуть вокально» и помолиться не на хорах в качестве голоса Литургии, а безмолвно – в центральной части храма, вместе со братией и паломниками. Как правило, в полном составе хор собирается только за праздничными богослужениями, в будние дни поют лишь несколько человек, а по утрам – один монах или послушник.
Как становятся певчим братского хора?
Прийти и сразу петь человек не может, он должен учиться, ему надо возрастать. Конечно, важна практика. Сначала поют молебен, потом - три канона с акафистом, что-то не очень большое по объему. Если у брата получается, то берем на богослужение.
Сейчас проводится большая образовательная работа, на это уходит много сил и времени. Главное, чтобы те люди, которые приходят в наш класс, которые собираются служить на клиросе, понимали, что они предприняли серьезный шаг. Способности, дарования – это прекрасно. Но без смирения, послушания и понимания того, что весь смысл – во внутреннем делании, мало что получится. В конце концов, речь ведь идет о Божественной литургии…
Прослушать (Византиййский Распев. Догматик):Православная церковная музыка делится на несколько видов:
1. Древняя
- в Древней Руси это знаменный распев, столповое пение. Знаменное пение было распространено на Руси с XI до XVII века. До сих пор по знаменной нотации поют в Старообрядческой Церкви.
2. Партесная
(многоголосная, хоровая) - зародилась в XVII в. на Украине и Белоруссии под влиянием католической партесной музыки, затем с XVIII в. стала распространяться и в России. Богослужебную партесную музыку писали многие композиторы, например: Д. С. Бортнянский («Херувимская»), С. В. Рахманинов («Всенощная бдение») и др.
3. Духовные стихи и псалмы
(песни на духовные темы) – не богослужебная православная музыка.
4. Колокольные звоны
.
Кроме песнопений, поющихся на восемь гласов, в богослужении есть и такие, музыка к которым написана специально, например, "Отче наш", "Иже херувимы" и др.
Праздничные службы имеют особое, более разнообразное музыкальное оформление. Например, в последней части литургии иногда исполняется концерт – сложное хоровое песнопение, доступное высокопрофессиональным певцам.
Распределением песнопений по их содержанию управляет закон осьмогласия
, являющийся основой богослужебного пения Православной Церкви.
4. Специальные названия песнопений.
Прослушать (Величание):
Исполнение того или иного жанра, время, место исполнения в богослужении, своеобразие его содержания и тематики, особенности текста и методов исполнения – все это способствовало закреплению за песнопениями определенных названий.
- Многие песнопения получили наименования по своим начальным словам: Славословные
, Многомилостивые
, Величальные
, Блаженны
, На хвалитех
, Господи воззвах
, Непорочные
, Херувимская
.
- Другие песнопения стали называться в зависимости от времени их использования: